Никита Бесогон
Этот юбилей Никиты Михалкова отметили так, как никогда раньше, грандиозно! Всю неделю на самых разных каналах шли его лучшие фильмы, документалка «и это всё о нем», мастер-класс для студентов, редкие кадры, и первое лицо государства высказал теплые слова. Если бы вдруг вышло постановление считать 21 октября красным днем календаря, национальным праздником, никто бы не удивился. В общем, вышло мощно и от души. Так заслужил же!
Перефразируя бессмертную фразу из «Я шагаю по Москве», когда у нашего героя все только начиналось: «А Никита Михалков есть?» — «Нет». — «Почему?» — «Подрос». Да, он подрос и стал Никитой Сергеевичем, классиком, народным артистом, патриотом. В свое время он снял фильм про свою старшую дочь — «Анна от 6 до 18». Вот и хочется написать нечто подобное: «Никита Сергеевич от 18 и до 80».
В этом праздновании по ТВ не было никакой режиссуры, как он любит. Юбиляр ни во что не вмешивался, это просто сами телеканалы хотели сделать ему и нам всем приятное. И показали первые его фильмы, вплоть до увенчанного всемирной славой, оскаровской победной фигуркой «Утомленные солнцем». То есть нам показали его лучшее кино, по версии ТВ.
Но и этого хватило. Когда-то Андрей Кончаловский во время очередных нападок на его младшего брата сказал: «Вы узнаете истинную ценность Никиты как художника, когда его не станет». После нынешнего юбилейного показа его лучших фильмов, от «Свой среди чужих, чужой среди своих» до «Утомленных солнцем», вот именно сейчас юбиляру в глаза хочется сказать, как тому королю: «Вы гений, Никита Сергеевич!»
Правду говорить легко и приятно. В этой первой половине его жизни, вплоть до 50 лет, до «Оскара», его кино — это доскональное, до тончайших мелочей знание профессии на кончиках пальцев, которое сочетается с беспримерной чувственностью, умной эмоцией. Когда слово заменяется жестом, символом, когда идет сочетание великолепной музыки Эдуарда Артемьева, итальянцев (тех, классических), глубочайшей, всевидящей камеры Павла Лебешева, этих звуков, явлений природы, одного лишь взгляда на человека, предмет или суть событий, такое постоянное нагнетание эмоций, чувств и взрыв в конце концов, когда все выстроенное рушится или, наоборот, воскресает вновь, — вот и выходит гармония.
Михалков — это безмерная, невиданная любовь к своим артистам. Да, и его понимание, что актер — важнейший инструмент его постановки, поэтому должен быть окружен необыкновенным сочувствием, состраданием, уважением. Тут же вспоминается и его стояние на коленях перед великой, но такой непредсказуемой Нонной Мордюковой, которая решила (что-то ей не понравилось, прежде всего она сама) прямо во время съемок покинуть это важное мероприятие. Так Никита Сергеевич перед ней унизился? Ничего подобного, он стоял на коленях исключительно от большой любви и знания, как же важна ему здесь Мордюкова. Это и пресловутый всем известный футбол, когда вся съемочная группа в свободное от работы время гоняет мяч и любой помощник звукооператора может вот прямо сейчас сказать все, что он думает о Никите, когда тот неточно дал пас. Так выпускается пар, а это просто необходимо.
И тот Валентин Иосифович Гафт — острый на язык, все это знают, — приглашенный Михалковым сыграть старого еврея в фильме «12», а до этого никогда в его фильмах не участвовавший… Вот Гафт так всей душой почувствовал эту атмосферу с разлитой к артистам любовью, идущей от Михалкова, что раз и навсегда по-человечески полюбил этого режиссера и до конца дней своих восторженно отзывался о нем. Михалков добивался от актеров их лучших, беспримерных образов, выступлений. Так случилось и с Александром Калягиным, и с Людмилой Гурченко, Станиславом Любшиным, Олегом Меньшиковым… «Я работаю только с теми, кого люблю и кто любит меня», — всегда повторял он.
Когда в совсем еще свои молодые годы он снял «Механическое пианино», к нам опять вернулся Чехов. Его любимый Чехов, которого он так понял и почувствовал, как никто. И почти везде у него потом был Чехов, будь то Италия с Мастроянни в «Очи черные» или даже «Несколько дней из жизни И.И.Обломова», куда он к Гончарову плеснул нечто неуловимо чеховское, и это так заиграло! Здесь, конечно, и «Утомленные солнцем», когда чеховские герои вдруг оказались на даче в сталинское страшное время. Вся природа Чехова, человеческая и божественная, оказалась воспринята Михалковым до самой сути, до капельки.
А еще Россия. Он русский, и это многое объясняет. Михалков иронизирует, смеется над ее недостатками — вот этим сонным царством, унылостью, порой бессмысленностью бытия, над вселенской тоской, разлитой в этих местах, лихим питием; но все равно любит все это до дрожи. А уж русская честь, вечное стремление Родину защищать — о, это его восхищение Россией. Поэтому всегда, когда он оказывается где-то в заграничном ресторане, заказывает себе русский борщ. И это не показуха, не игра на публику, нет, это его сущность.
Ну а потом… Мы все свидетели того, что было потом. Как умный человек, он понимал, что такое происходит с режиссерами в возрасте, и все равно не хотел этого знать. Недоумевал, почему же не приняли его «Сибирский цирюльник», он ведь так старался, даже сыграл себя на боевом коне в образе императора-самодержца Александра III. Но ведь там действительно были элементы кича, экспортный вариант, а это никогда не проходит. И «12», где он смог высказаться о современной России с такой болью, хотя и здесь ему тоже почему-то до конца не поверили, всё свалив, переиначив на соло отдельных великолепных артистов. А затем «Утомленные солнцем-2»; а выстраданная мечта снять наконец «Солнечный удар» по Бунину… — картина оказалась очень длинной, затянутой, когда творцу изменило чувство меры.
И здесь появляется Никита Михалков-политик, слуга царю, отец солдатам. Раньше в СССР на похоронах Высоцкого он сказал: «Умер народный артист Советского Союза», — и это был поступок. На 5-м съезде Союза кинематографистов, в самом начале перестройки, в 1986-м, он был единственным, кто защитил Сергея Бондарчука от «демократической общественности», взявшей тогда власть. После распада, во время путча-91, он, в отличие от своего старшего брата, который сразу сел в самолет и улетел в Америку, поехал к Белому дому и был там до конца. Он поддерживал Ельцина, когда говорил, что Россия женского рода и ей нужен мужик. Еще поддерживал Березовского, Руцкого. Потом от них всех отказался, мягко говоря. Не отказался лишь от одного человека, и вы его знаете, — Путина.
Вот вам телевизионная картинка №1, талантливая постановка режиссера. У него очередной юбилей, он сидит во главе стола на своей даче на Николиной горе, отмечает. Вдруг (здесь главное это «вдруг») в самый пик торжества неожиданно приходит его друг, президент Российской Федерации.
Картинка №2: юбилей Сергея Владимировича Михалкова, знаменитого папы Никиты Сергеевича. Путин опять же пришел поздравить автора гимна и «Дяди Стёпы». Вот они сидят за столом, а рядом, вытянувшись в струнку по стойке смирно, стоят его всем известные сыновья. «Хорошие ребята», — оценил президент. «Да, ребята хорошие, нечего сказать», — подтвердил папа.
Теперь весь талант Никиты Михалкова ушел в «Бесогон». Там есть миллионные просмотры — значит, народу это надо. Именно так Никита Сергеевич видит для себя, понимает служение Родине. А Родина для него — это еще и государство, и власть, и президент Путин, которому он считает себя обязанным подставить плечо, помочь. Наверное, это у него от папы, вот такие сильные отцовские гены. Здесь, возможно, Михалков наступает на горло собственной песне, к штыку приравняв свое умение ставить кино. Это и будем помнить.